В Badlands совсем нет воды, очень жарко, тихо и пустынно. Все вокруг состоит из спрессованного желтоватого песка: и растрескавшаяся почва под ногами, и похожие на куличи невысокие горы, на которые можно легко забраться. Пейзаж совершенно лунный. Не видно ни зверей, ни насекомых. Правда, через прерию, прилегающую к парку, ходят стада бизонов, а в самом парке водятся mountain lions - что-то вроде небольшой пантеры.

Уже вечерело. Мы нашли безлюдную парковку, от которой уходила тропа, ведущая вглубь этой странной песочницы. Я пошел по ней, но вскоре тропинка стала менее отчетлива, а потом и вовсе исчезла. Я походил вокруг, потрогал шершавые куличи, а потом забрался на один из них, возвышавшийся одиноким конусом посреди небольшой долины, которую окаймляли горки повыше, и стал ждать темноты, прислушиваясь к тончайшим звукам, наполнявшим, казалось, безжизненное пространство, смотря как постепенно наступают сумерки.

Всходила почти полная луна, небо было чистым, и с наступлением ночи все было отчетливо видно: и силуэты песчаных холмов, и тускло светящиеся отраженным лунным светом ровные площадки между ними. Я довольно долго сидел так, чувствуя, что с наступлением темноты здесь что-то неуловимо поменялось, и человеку тут больше не место. Нарастало необъяснимое чувство тревоги. Вдруг с холмов справа стал дуть ветер. Он не был сильным, но в его внезапно начавшемся равномерном потоке чувствовалась какая-то настойчивость. Он как будто подталкивал меня, кружа вокруг и налетая то сильней, то слабее. Чувство тревоги усилилось, и я встал, решив, что явно пришло время возвращаться.

Тут я услышал слабый звук, похожий на стон, донесшийся с другого конца долины. Я прислушался. Через несколько секунд звук повторился, на этот раз отчетливее. Теперь я ясно услышал стон какого-то существа - может, даже человека. Я стал вслушиваться, и вскоре понял, что стонет какое-то животное, судя по интонации - раненное. Стоны доносились все отчетливее, но по прежнему были достаточно далеко. В какой-то момент они прекратились. Я вслушивался в ночь, и вдруг стон раздался гораздо отчетливей и ближе; я понял, что животное движется в моем направлени, и при этом довольно быстро. Я повернулся и быстрым шагом пошел к машине.

Дойдя до машины, я увидел очаровательную картину: наевшийся за это время грибов Женька голый разгуливал в свете луны у подножия стоявшей тут группы куличей. Он явно испытывал настоящий сенсорный праздник: это была первая ночь в нашей поездке, когда не надо было напяливать на себя три свитера после заката солнца. Высокогорья севера с их перепадами температур были позади, и приятно было вспомнить, что летние ночи бывают теплыми. Он был в эйфорическом состоянии, и это передавалось. Увидев меня, он тут же, широко улыбаясь и расставив руки, пошел ко мне обниматься. Но я был настроен по-другому, мне казалось, что зверь с минуты на минуту будет здесь, и я не очень охотно обнял его в ответ. Он сразу это почувствовал, и неожиданно трезво сказал: «Да, я понимаю, не всякий захочет обниматься с голым человеком своего пола».

«Подожди», - сказал я. - «Дело в том, что я слышал довольно страшное рычание, похоже, что там, в пустыне - раненная пантера, и она явно идет в нашем направлении, если она выйдет к нам - кто знает, что можно ожидать от раненного зверя? Может, лучше залезть в машину и подождать?». Клюква с Рушаной стояли рядом и слушали. «Раненная пантера?» - переспросил Женька. - «Отлично! Что у нас есть из еды? Сейчас я намажу бутерброд с маслом и пойду ей навстречу!» «Какой бутерброд, с каким маслом, это же пантера, да к тому же еще, может быть, и раненная!» - попытался я сделать ему «reality check». Но не тут то было. «Ну представь», - не унимался Женька. - «Ты - раненная пантера, ты из последних сил идешь через пустыню, и вдруг - тебе дают бутерброд с маслом!!!» Он открыл багажник, достал сумку с едой и стал намазывать бутерброд. Мы стояли вокруг, отговаривая его и одновременно прислушиваясь. Рычание раздалось еще ближе, его услышали все, и всем, кроме Женьки, стало явно не по себе.

Ему оно только придало энергии. Никому из нас не хотелось становиться участниками такого эксперимента, но удержать его мы не могли. Наконец Клюква сказал: «Ладно, если ты считаешь это для себя необходимым - иди!» Женька, голый и с бутербродом в вытянутой руке, растворился в темноте.

Прошло несколько томительных минут. Вдруг рычание донеслось опять, но теперь оно повторилось несколько раз и более протяжно. Я вдруг понял, кому оно принадлежит. Хрипели бизоны, видимо, ночующие в паре миль от нас, за самой дальней цепью куличей, где уже начиналась прерия. Звук, отраженный много раз от беспорядочно стоящих повсюду песчаных горок и искаженный ветром, был совсем неузнаваем, особенно если ты впервые в жизни услышал голоса бизонов за несколько дней до этого.

Женька был спасен, и через пару часов мы покинули это последнее место силы на нашем пути.

(Читать дальше: 12. Завершение. Чикаго).

Больше фото - в Фотоальбоме